Из паруса с хлопком вырвало кусок метр в поперечнике, забрызгав нас ошметками. Ядро пролетело. Мимо, все живы. На скорость не влияет.

Чего я в первый ряд полез? Ах да, я же последний на погрузку десанта прибыл, вот и оказался здесь.

Строй темно-красных драконов стал выдыхать клубы дыма, я оглянулся по сторонам — на удивление мало потерь, только одна джонка получив прямое попадание ядром в нос зарылась в волны, в нее не успев затормозить врезалась идущая позади, но третий ряд уже прошел мимо.

Пятьсот метров, даже меньше. Две минуты. Как мой десант на корабль заберется? У них борт выше, сверху будут бить. Надо скооперироваться с другими — я нашел взглядом того, что шел в сорока метрах справа, помахал. Пират, бородач в белой чалме, не увидел, но ему крикнули из десанта, повернулся наконец. "Я", "ты", "вместе", "бьем" — махал одной рукой, но видимо мысли у нас сходились. Он кивнул и стал тыкать себя в грудь... А, первым ударить хочет! Да боже мой, сколько угодно!

— Мика, передай — бьет в скулу, давит направо, я бью в середину борта. Лезем разом!

Старпом заорал, дублируя. Не дотянуться Речью, а жаль.

Последние двести метров были одновременно очень быстрыми и очень долгими. Десант орал, на соседних кораблях вопили, мой случайный напарник махал саблей... черт, при касании надо сорвать красному паруса! И сразу наверх, помогать десанту! У нас ни единого лучника!

Чуть притормозив, я выпустил корабль напарника на корпус вперед и впился взглядом в "нашу" цель. Оставили они один ствол с картечью? Я бы оставил. Ну, давай уже!

Волосы на руках стояли дыбом. Сила, ее тут слишком много. Так, наруч позволит дотянуться до капитана? Да, но даже пощекотать не удастся. Игрушка, не оружие.

Сто метров.

Если у них негаторы, нам конец.

Первые стрелы стали падать, со стуком впиваясь в палубу и мачты. Вот вы мне еще снасти порежьте, гадюки поганые!

Пятьдесят.

Я на пробу вытянул щупальце ветра через наруч, пощупать что там за щитами-щеками у дракона. Касание сфер чувствуется, одиночное. Капитан — маг ветра, но он там один. А нас двое.

Тридцать.

Дракон выплюнул порцию дыма нам в лица, но ядро промелькнуло мимо. У них прицел на большой корабль, а мы ниже!

Двадцать.

Есть касание сфер, их капитан на корме.

Напарник, чуть ли не выкинув свой корабль из воды, ухитрился ударить ровно туда, куда хотел — метрах в двух от драконьего носа. Тут же команда развернула парус и его джонка начала давить, смещая корабль. Я довернул Корыто и с треском воткнул его нос в темно-красный борт. Полетели веревки с крюками, над нами визгливо заорали, кто-то махал копьем с длинным изогнутым наконечником. Все, что я мог, это лихорадочно отбивать летящие в нас предметы — стрелы, дротики, какие-то горшки. Дурацкая игра из телевикторины, "не позволь этой хрени попасть в тебя".

— Пошли!

Десант кинулся вперед, на борт противнику закинули две коротких лестницы, а я сдул все, что было перед ними.

Дальнейшее слилось в какой-то хаос. Часть происходящего просто не осталась в памяти — я лез наверх, держа саблю, это было очень неудобно. Меня ударили копьем в грудь, чуть не выкинув обратно на Корыто, кираса выдержала. Я подтолкнул ветром к себе какого-то воняющего недоростка — жиденькие короткие усики и кривые зубы — и ударил саблей. Удивление от глубины нанесенной раны. Липкая рукоять и неприятное ощущение на пальцах. Машинально рассекаю чей-то жгут ветра, отвечаю широкой волной.

Ко мне кидаются сразу трое, но я снова отталкиваю их. Мимо проносится Мика с топором... или не он, а кто-то похожий. Чужой ветер бьет сбоку, радостно хохочет волосатый здоровяк... где он потерял чалму? На палубе орут, кто-то кидает в люк горшки с жидкостью, снизу его пытаются достать копьем. Здоровяк-напарник бьет большим ножом какого-то типа в лакированных доспехах.

— Господин?

Ощущение мира вернулось как-то разом. Я уставился на Гека, протягивающего мне большую флягу. Когда на Корыто успели вернуться? Почему так дымом пахнет?

Во фляге оказалось вино.

— Мика?

— Здесь, господин. Сюда идите!

Казалось бы, вся палуба моей джонки это восемь шагов на четыре, но еле нашел. Люди сидят, лежат, кто-то стонет. В пятидесяти метрах горит ярким пламенем наш противник... видать, в горшках огненная смесь была. Хорошо горит, даже здесь припекает.

Оглянувшись — к нам никто не торопится, все делом заняты, я наконец подошел ко входу в каюту.

— Господин, отпустите его.

На протянутый нож я посмотрел без понимания, потом обратил внимание на лежащего перед старпомом человека. Борода, безжизненные полуотрытые глаза... когда ж его убить успели? Он ведь капитана тех ребят завалил?

Громыхнуло, зашелестел мелкий дождик.

— Отпустить?

— Воды ждут.

Взяв нож я утер лицо рукавом и уточнил:

— Сердце?

Собравшиеся закивали. Вокруг стояли моряки, десант кучковался чуть поодаль и смотрел с усталым пониманием. То есть субпродукт не должен пропадать? Абордаж и сразу перекус?

Наклонившись, я замер. Подумал. Вспомнил. Воткнул лезвие между ребер трупа.

— Мы с тобой одной крови, друг.

Сфера разошлась рывком. Мне не казалось, я сейчас мог достать до пылающего остова, а он метрах в пятидесяти. Временное явление, наверное.

— Все, готово.

Гек снова протянул флягу, я отпил и передал ее дальше. Незнакомые моряки очень осторожно опустили в море тело своего капитана. Не выбросили, а осторожно придерживая макнули в воду и отпустили. А потом мигом забыли, занявшись каждый тем, что считали необходимым.

Горящий корабль прикрывал нас от основного сражения. Там бухали пушки, орали, звенели металлом. А здесь мы перевязывали раны и переводили дух. Черт знает, сколько занял абордаж. На красном корабле было человек пятьдесят, у нас на двух джонках примерно столько же. И осталось от нас половина.

Посмотрев в ту сторону, куда опустили в воду покойника, я шагнул к другому борту, нагнулся, плеснул ветром себе на руки немного воды. Гидрокинез отличная штука, когда надо быстро почиститься от крови. Чужой, на мое слабое удивление.

— Просят помощи!

Корыто заскрипело раньше, чем я осознал. Ветер ударил в парус, разворачивая судно, народ активно задвигался.

— Кто?

— Быстрая Нога... вон там!

У Ноги дела обстояли не очень. Он отчаянно пытался развернуть свою джонку на половине паруса, повисшего на единственной целой мачте,